Одно время я вела литературную студию в Свято-Дмитриевской школе в Москве. До сих пор вспоминаю наши занятия с радостью, а еще с каким-то непроизвольным напряжением в теле, потому что каждый урок с этими детьми был как защита диплома 🙂 … я им за это, конечно, благодарна, ведь это прекрасно держит учителя в тонусе и мотивирует развиваться.

Помню, однажды я попросила учеников написать мне об их литературных предпочтениях. И почти каждый написал среди имен: Достоевский. Я обрадовалась, а мой муж очень удивился и спросил, все ли в порядке у них в семьях 🙂

Любят ли читатели этого блога Федора Михайловича? Или, как мой муж, находят его прозу чересчур «русской», воспаленной и тягучей? =)

***

Что же касается портретов, то я нашла очень интересное, на мой взгляд, наблюдение академика Д.С. Лихачева, о котором — и не только — приглашаю поговорить.

«Обратим внимание прежде всего на лица героев Достоевского. Эти лица состоят из частей, обладающих относительной самостоятельностью. Степан Трофимович примеривает улыбки. Рогожин склеивает улыбку. Петр Степанович делает и переделывает свою физиономию. Не случайно, что лица героев Достоевского так часто напоминают маски (у Ставрогина, у Свидригайлова). Отдельные части лица настолько самостоятельны, что могут играть главную и самостоятельную роль в наружности человека. В «Елке и свадьбе» не бакенбарды приставлены к лицу, а «господин приставлен к бакенбардам». Иногда эта характеристика лиц переносится на всего человека. В «Дядюшкином сне» князь К. составлен как бы из независимых друг от друга элементов. Это «мертвец на пружинах» «полукомпозиция » с искусственными ногой, глазом, зубами, волосами, бакенбардами, набеленный и напомаженный.

Достоевский играет алогизмами и в своем стиле. В «Бесах» Достоевский характеризует генерала Ивана Ивановича Дроздова как «ужасно много евшего и ужасно боявшегося атеизма» (гл. VI, ч. 1). В «Дядюшкином сне» Мария Александровна сидит у камина «в превосходнейшем расположении духа и в светло-зеленом платье».

(Иллюстрация — Jonathan Wolstenholme)