Зоя Ускова — молодой драматург. Она учитель, певчая в церковном хоре и вдохновитель литературных встреч «Сходненские романтики».
1. Какого рода литературу ты любишь и почему?
Я особенно люблю литературу, которая разродилась. Это не совсем серьезный ответ, но, в самом деле, первым критерием для меня является спелость плода. Потом, я раздумывала недавно над особенностью художественной литературы и нашла, что в ней сохраняется подвижное равновесие между личным опытом и отстранением. Пожалуй, ювелирно рассчитанное равновесие сейчас видится мне одним из высших комплиментов тексту. Но! всю эту прекрасную конструкцию еще должен оживить дух, человеческий дух, дух предстояния. Человек, исповедующий, мастерящий и предстоящий – вот как в моем представлении выглядит автор.
Продолжая тему подвижного равновесия: наукообразная литература стремится к крайней точке отстранения, тогда как современные опубликованные дневники почти целиком сводятся к личному опыту. Первые забывают о своем даре субъективности, вторые – о необходимости выхода из себя. Хуже всего, когда из крайней точки текст пытается говорить о другом конце. Примером первого будет, например, положение о церковном браке, то есть нормативное изложение любви, а второго – современные психологические статьи в интернете: «Я научилась быть успешной и научу сейчас вас». Вот чего я не люблю. Как видите, выходит, что мне легче рассуждать о любимой литературе апофатически.
2. Три самых любимых книги. И главное — почему каждая из них?
Разумеется, мне хочется сказать: какие там три! Поэтому я решила, что просто пройдусь по книжным полкам своего сердца и выберу три, которые попадутся под руку.
«Письма Баламута». Они внушают смелость! И человеку – жить, и автору –работать неожиданно и серьезно.
«Левша». Это произведение разрывает мне сердце. Я говорила о подвижном равновесии: здесь трагическое и комическое сплетены настолько органически, что непонятно, как это сделано! И не надо понимать.
«Макбет».С удивлением я обнаружила, что драматургия часто воспринимается людьми как какая-то диковинная птица, которую непонятно с чем едят. А тут еще и драматургия, написанная другим литературным кодом – ну, вообще что аккадская клинопись! Ан-нет, если подобрать ключи к ней, вы увидите, что драматургия не даром отдельный род литературы, она неподражаема и прелюбопытна и таки да, полноценна и в чтении тоже. Например, на «Макбета» вы можете настроиться, посмотрев лекцию о нем Марины Давыдовой, или фильм с Джеймсом МакЭвоем в главной роли, или иллюстрации Фюсли. Или читая параллельно «Леди Макбет Мценского уезда»!) Все это не ключи (кроме лекции), а, скорее, атмосфера, конечно, но в Шекспира можно здорово войти вот так и не заметить, как он перестает быть далеким и скучным. А где Шекспир – там и…
3. Самые важные для тебя слова о творчестве, которые всегда с тобой.
Не человек служит слову, но слово служит человеку. Это, наверное, кто-то сказал, но я сама недавно это сказала и удивилась. Родилось это в споре с другой литературной барышней (помимо меня самой), которая говорила, что человек только проводник Слова. Так вот, я не верю в это, а верю, что слово – дар, может, главный дар человеку, и дар этот служит ему и требует ответственности. Мне кажется, такая вера ничуть не унижает слово, а, наоборот, возвращает ему его славу.
Задача человека – ословЕсить природу. Это вольная цитата из Аверинцева. Мы – адамы, которым нужно дать имена зверям своего сердца. Здорово, правда?
Наш путь – не от победы к победе, а от поражения к поражению. Это, оказывается, сказал Тихон Задонский о пути верующего, но я к этому пришла через творчество. Парадоксально, и это внушает мне смелость. Вообще, мне кажется, важно сказать себе: «Душа моя! Держи ум во аде и не отчаивайся». Хихи, и это тоже не я.
Эта цитата для меня о том, что нет идеального литературного произведения, а есть исповедь сердца, которая всегда коленопреклонная и с открытыми ладонями. Но поражение – не мир, покой нам только снится.
Страх овладевает, когда к нам приступает Бог. Я очень много боюсь. Боюсь не только белого листа, но мысли о белом листе. Боюсь редакции и боюсь готового произведения. Боюсь опечаток и несостыковок. Ну, и людей, конечно, людей боюсь. А оказалось – я боюсь Бога. Ей, гряди, Господи!
Кто знает, где гнездо, тот знает о нем; а кто берет его, тот имеет (Нидерландская пословица). То же у апостола Павла: «Так бегите, чтобы получить».
4. Есть ли в твоей жизни какая-то интересная или удивительная история, связанная с книгами, писательством, библиотеками, которой можно поделиться?
У нас в институте был преподаватель – Станислав Стефанович Лесневский – который читал спецкурс по Блоку. Также он был главой издательства «Прогресс-Плеяда». Раз в неделю мы с ним встречались, и каждый раз (!) он приносил всему курсу книги своего издательства. Иногда по несколько. Каждому по экземпляру. Первые несколько раз мы смущались и не были уверены, брать или нет, но потом, конечно, посмелели и стали таскать еще и своим друзьям и родственникам, если оставались лишние. Ох, помню, я ходила с рюкзаком, и часто после семинара происходило: «Слушай, я сейчас не домой/ у меня сумка маленькая, ты не дотащишь мои до общаги?». Но это так, старая боль =)
На зачете мы с однокурсницей решили удивить Станислава Стефановича. Мы подошли по окончании зачета, и я обратилась: «А вы знаете, что вы забыли подарить нам еще одну книгу?». Он искренне заволновался: «Какую?!». Я достала из рюкзака: «Путь, открытый взорам» (название – цитата из Блока) 1980-ого года. Автор – Станислав Лесневский. Поразительно! За все эти полгода он ни разу не упомянул, что сам писал о Блоке! Вот кроткий человек! И, только бросив взгляд, он тут же начал: «А, это… Ну, это старое… Она такая… сырая…». Но все-таки подписал нам наши два найденные у букинистов экземпляра. Мне – «Милой Зое Усковой, нашедшей эту книгу, от автора».
Вот она у меня в руках. А Станислав Стефанович умер в 2014 году, и с тех пор мы с ним перешли на «ты». У него была традиция: он возил студентов в Шахматово – и Шахматово-то он восстанавливал, деятельная душа! И всякий раз он взбирался на большущий камень по дороге к усадьбе Блока – и чем ему этот камень приглянулся? – и читал его стихи. Маленький, крепенький, в лужковской кепке, он бы вполне сошел за старенького чиновника. И вот он взлезал с трудом на камень, стоял, как дети на стульчике стоят, или стояли раньше, – ну, ребенок, ну, ребенок! Станислав Стефанович, давай еще один, а?
Глушь родного леса,
Желтые листы.
Яркая завеса
Поздней красоты.
Замерли далече
Поздние слова,
Отзвучали речи –
Память всё жива.
Глухо долетают
Звуки топора,
Листья облетают,
И пора, пора…
5. Как бы ты сама описала себя и то, что ты делаешь? Самое главное о тебе и о том, что ты пишешь.
Мне хочется сказать о себе цитатой из Льюиса: «Нам, у кого воображение много сильнее послушания, легко представить себе то, чего мы не достигли». Таким образом, я бы сказала, когда я пишу, я надеюсь прыгнуть выше головы. Но это еще не всё. Ещё в литературе я учусь смирению. Сейчас моя главная задача в творчестве – быть честной. Звучит красиво и верно, но я вот чувствую, что я еще нечестная. Недавно меня поругали из старшего поколения: «Простудилась? Ну, конечно, воображала небось, ходила без шапки!..». Да-да, именно так, я все время воображаю!)) И простужаюсь. Для начала я хотела бы немного закалиться. Чувствую, что это еще самое-самое начало.
